Однако уже в ноябре того же года в Вильну прибыли послы хана Узбека, о которых мы знаем благодаря сообщению посланников папских легатов и архиепископа Риги, посетивших Гедимина одновременно с ними: «И на следующий день король [Гедимин] прислал [к нам] того же самого своего уполномоченного с некоторыми другими из [людей] своего совета, чтобы они поговорили с нами наедине, потому что сам король не мог говорить с нами лично, так как был занят с татарами»108. Стороны заключили компромиссное соглашение, по которому завоёванные Гедимином Волынская и Киевская земли продолжали признавать верховную власть Орды, но должны были непосредственно управляться литовскими князьями при участии татар.
Некоторые подробности этого мы знаем благодаря сообщению русских летописей о том, как в 1331 г. новгородский епископ Василий, возвращавшийся из Владимира-Волынского, где он был возведён в сан митрополитом Феогностом, подвергся нападению киевского князя Фёдора и баскака: «Поиха Василии владыка от митрополита; яко прииха под Черниговъ, и ту научениемъ дияволимъ пригнася князь Федоръ Киевьскыи со баскакомъ в пятидесят человекъ розбоемъ, и новгородци остерегошася и сташа доспевъ противу себе, мало ся зло не учинило промежю ими; а князь въсприимъ срамъ и отъиха, нь от бога казни не убежа: помроша коне у его. И оттоле поиха владыка на Брянескъ и прииха в Торжокъ, на память святого священномученика Акепсимы, и ради быша новоторжьци своему владыце; а в Новегороде печалне быша, занеже не бяше вести, нь сица весть промчеся, яко владыку Литва яле, а детеи его избиша»109. Правивший в Киеве князь Фёдор был братом Гедимина. Наличие при нём татарского баскака указывает на литовско-татарское двоевластие, установленное в Киевском княжестве соглашением 1324 г.
Этим соглашением Литва и Орда также возобновили свой военный союз, направленный теперь против Польши и Венгрии, захвативших Галицкую землю. В 1325 г. папа Иоанн XXII в своих буллах в лагере противников польско-венгерских войск называл «схизматиков (т.е. русь), татар, язычников (т.е. литву) и другие неверующие народы»110. Война закончилась компромиссом, по которому с санкции хана Узбека правителем Галицко-Волынского княжества стал Болеслав-Юрий Тройденович.
Отношения между Литвой и Ордой вновь испортились в начале 1330-х гг. По всей видимости, причиной этому стало стремление Гедимина вопреки договоренности с Узбеком установить свою власть над русскими княжествами, признававшими верховную власть Орды. В 1331 г. великий князь литовский посадил в Пскове «из своей руки» Александра Михайловича Тверского. В 1333 г. татары вместе с брянским князем Дмитрием Романовичем совершили поход на Смоленск, закончившийся заключением мира со смоленским князем Иваном Александровичем: «прииде ратью Дмитреи князь Бряньскыи на Смоленескъ съ татары Калънтаи и Чирича съ многымы воеводами и взяша миръ с Ываном»111. В договоре, заключённом с Ригой ок. 1340 г., Иван Александрович Смоленский именовал себя «младшим братом» Гедимина: «Се язъ князь великии смоленьскыи Иванъ Олександровичь оунукъ Глебовъ… докончалъ есмь по деда своего докончанью и по старымъ грамотам докончалъ есмь и по тому докончанью како то брат мои стареишии Кедименъ докончалъ и его дети Глебъ и Алкерд»112. Очевидно, в 1333 г. смоленский князь уже признавал себя вассалом Гедимина, что и послужило причиной похода брянских войск и татар.
В подобной напряжённой обстановке литовско-татарской вражды сидевший в Пскове Александр Михайлович начал предпринимать попытки вернуться на княжение в родную Тверь. В 1335 г. он отправил из Пскова в Орду своего сына Фёдора. В том же году Иван Калита собирался идти на Псков ратью, но отказался от этого замысла после переговоров с новгородцами: «Того же лета князь великыи Иванъ хоте ити на Плесковъ с новгородци и со всею Низовьскою землею, и бысть ему по любви речь с новгородци, и отложиша ездъ; а плесковицемъ миру не даша»113. В следующем году Александр Михайлович лично приехал в Тверь за своим сыном, вернувшимся из Орды. Исход переговоров, проведённых там Фёдором Александровичем, оказался положительным, судя по тому, что в 1337 г. тверской князь лично отправился в Орду и получил обратно от Узбека своё княжество: «Князь Александръ поиде во Орду изо Опьскова и обишедши всю землю Роусскую прииде къ безаконному царю Озбяку и рече ему: господине царю, аще много зло сътворихъ ти, во се есмь предъ тобою, готовъ есмь на смерть. И отвеща ему царь, аще тако еси сотворилъ, то имаши животъ полоучити, многы бо послы слахъ, не приведоша тя. И приатъ пожалование отъ царя, въсприимъ отчину свою… На ту же зимоу прииде князь великии Александръ изъ Орды во Тферь, а съ нимъ послы силны Киндякъ и Авдулъ, беяше въ годину осеннюю и много сътворишеться тягости христианомъ»114.
При этом, как сообщает московская летопись, договориться с Калитой ему не удалось: «Князь Александръ Михаиловичь Тферьскии поиде въ орду, а не укончавъ съ княземъ съ великимъ с Ываномъ съ Даниловичемъ»115. В самой Твери имелось значительное количество сторонников московского князя: «А бояре мнози отъеха на Москву къ великому князю Ивану»116. Вероятно, Иван Данилович почувствовал опасность того, что Узбек станет использовать тверского князя как противовес чрезмерно усилившемуся великому князю владимирскому. Зимой 1338—1339 гг., видимо, чтобы заручиться поддержкой Узбека в противостоянии с Александром Михайловичем, Калита поехал в Орду со своими старшими сыновьями Семёном и Иваном, а младшего сына Андрея отправил в Новгород. Из Орды он вернулся «въ свою отчину, пожалованъ Богомъ и царемъ»117.
В 1339 г. Узбек вызвал в Орду Александра Тверского (его сын Фёдор ещё ранее отправился туда вместе с татарским послом Авдулом). Согласно рассказу тверской летописи, судьба их долгое время была неясна: «и пребысть единъ месяць въ Орде, много льсти приатъ отъ безаконныхъ Татаръ, и инии глаголахоу: княжение ти великое даетъ царь, а инии глаголахоу: оубиту ти быти»118. Нет оснований считать, что слова о возможности передачи Александру Михайловичу великого княжения были лишь татарской «лестью». Весь период своего правления хан Узбек проводил сознательную политику, направленную на удержание Великого княжества Владимирского под своим контролем. Чрезмерное усиление Калиты, каким бы внешне послушным он ни был, не отвечало его интересам. В этом свете возможность передачи великокняжеского стола тверскому князю не выглядит невероятной. Это было понятно и московскому князю, который вслед Александру послал в Орду всех троих своих сыновей, видимо, чтобы показать в столь критической ситуации свою лояльность хану.
28 октября 1339 г. Александр Михайлович Тверской и его сын Фёдор были казнены в Орде. Зачастую казнь тверских князей приписывают интригам Ивана Калиты, однако с подобной точкой зрения невозможно согласиться. Борьба между двумя русскими княжествами не могла послужить для татар основанием для уничтожения правителей одного из них. Тем более, что это существенно усиливало другое, что противоречило политике ослабления русской великокняжеской власти, проводившейся Узбеком. Александр Михайлович проявил свою полную лояльность хану – сначала отправил к нему своего сына, потом явился лично, вернулся в Тверь с татарскими послами, собрал дань, отправил с нею в Орду своего сына, а затем приехал сам. Причину казни тверских князей необходимо видеть в другом, а именно во вновь обострившейся вражде Орды с Литвой. В 1338 г. состоялся поход татарских войск на Литву: «Того же лета Татарове воеваше Литву»119. Именно литовские связи Александра Михайловича должны были сыграть роковую роль в его судьбе.
Это подтверждается и тем, что сразу же вслед за казнью тверских князей, зимой 1339—1340 гг., состоялся поход на Смоленск, который, как мы уже говорили выше, в это время признавал верховную власть Гедимина. Во главе похода стоял придворный Узбека Товлубий, руководивший казнью Александра Михайловича Тверского и его сына: «Тое же зимы выиде изъ орды посолъ, именемъ Товлубии, егоже царь послалъ ратью къ городу къ Смоленьску, а съ нимъ князь Иванъ Коротополъ Рязанскии»120. По приказу хана Иван Калита отправил в поход своё войско вместе с рядом подчинённых ему князей: «Князь великии Иванъ Даниловичь послалъ же свою рать съ Товлубьемъ къ Смоленску по цареву повелению, а отпустилъ князя Констянтина Суждальскаго, князя Констянтина Ростовскаго, князя Ивана Ярославичя Юрьевскаго, князя Ивана Дрютскаго, Федора Фоминскаго, а съ ними воеводу Александра Ивановичя, Феодора Акинфовичя. И стоявши рать у Смоленьска немного днеи, и отступивъ поиде прочь, а города не взяша; милостию же Божиею съблюдена бысть рать вся Русская и ничимъ же не врежена бысть»121.
